Автор: Ellie Mae O’Hagan
Источник: The Guardian
Перевод с английского: Linguapedia.info
В детстве Элли свободно говорила на валлийском языке, а сейчас с горечью осознает, что ищет слова через Google-переводчик.
Если бы кто-то сказал мне 10 лет назад, что настанет день, когда я начну забывать валлийский язык, я бы отнеслась к этому скептически. В юности валлийский язык занимал центральное место в моей жизни и самосознании, поэтому забыть его казалось чем-то сродни тому, чтобы внезапно потерять руку. И вот, став старше на 10 лет, я со стыдом ввожу валлийские слова в Google-переводчик, чтобы убедиться в том, что поняла их правильно.
Память – таинственная штука. Каждый из нас переживал отчуждение от тех мест и вещей, с которыми мы когда-то чувствовали почти духовную связь. Однако, вместе с забыванием языка, которым ты свободно владел в детстве, приходит особая паника. Мое сердце замирает каждый раз, когда я понимаю, что очередное валлийское слово исчезло из моего словарного запаса. Это похоже на попытку схватить рукой твердый предмет, который начал рассыпаться на мелкие кусочки прямо на твоих глазах. Ты всегда на шаг позади, никогда не успеваешь дотянуться до него и остановить процесс разрушения.
Я пыталась понять, что вызывает эту панику. Как мне кажется, дело в том, что язык – больше других культурных показателей – имеет тесную связь и силу, которые формируют личность на протяжении всего существования. Поскольку я часто пишу о Латинской Америке, у меня много друзей-билингвов, говорящих на двух языках – английском и испанском. Мы часто обсуждаем отличия между их «сторонами личности» – испанской и английской, и чем больше я улучшаю свой испанский язык, тем ближе узнаю свое испанское «Я» (не такое блеклое, как англоязычное). Поэтому забыть валлийский язык – это как потерять целую личность. А учитывая, что я изучала валлийский язык вместе с тем, как училась говорить, – это кажется очень значительной потерей. По мере взросления, я поверхностно изучала другие языки – французский, испанский, даже русский – но забывая их, я воспринимаю это как неизбежность. Я не чувствую того же по отношению к валлийскому языку, это очень личное для меня.
У валлийского языка – уникальный характер, напоминающий мне о ландшафте и истории Уэльса. Например, описывая что-то как «музыку для ушей», на английском языке говорят «music to my ears», а на валлийском – «mêl ar fy mysedd» (дословно «мед на моих пальцах»). На мой взгляд, валлийский вариант звучит гораздо более поэтично и чувственно, чем английское выражение, и напоминает мне об истории поэзии и песенного творчества Уэльса и о том, что жизнь в Уэльсе – с его огромными горами, длинными пляжами и 365-дневным сезоном дождей – часто становится очень эмоциональным опытом. В этой фразе есть что-то древнее: когда я произношу ее, я могу почти ощутить, каким древним является валлийский язык. Вероятно, именно тот факт, что языки глубоко вбирают в себя культуру и историю, объясняет, почему мы чувствуем сильную горечь и боль, забывая их.
Я справилась с тем, что забываю валлийский язык, став более патриотичной – для моего подросткового «Я» это было бы чем-то немыслимым, ведь в то время я считала валлийскую культуру неотесанной. Сейчас я настаиваю на том, чтобы говорить на валлийском языке с друзьями, иногда смотрю валлийские телепередачи и известна среди знакомых тем, что начинаю петь валлийские песни, если выпью немного лишнего. Частично это преувеличенное увлечение валлийской культурой стало ответной реакцией на высокомерие городской жизни, с которой я столкнулась после переезда в Лондон, но также это попытка сохранить свое собственное «Я», ускользающее от меня. Отсутствие валлийского языка в моей повседневной жизни – это одно из самых очевидных доказательств того, что я оставила свое окружение позади, а это может заставить человека почувствовать себя сбившимся с пути.
В своей научной статье «Сила языка» (The Power of Language) профессоры Иоганнес Вайс и Томас Швитринг утверждают, что группы людей, говорящие на одном языке, обладают чувством «сопричастности и принадлежности к одному целому». Сегодня мне нравится говорить на валлийском языке, потому что это сразу же вызывает то самое чувство сопричастности – чувство безоговорочной принадлежности, которое бывает у каждого ребенка. Это чувство сопричастности возникает у меня даже в Лондоне, когда я говорю на валлийском языке с совершенно незнакомыми мне людьми.
В Лондоне есть Валлийский центр на Кингс-Кросс, на котором висит флаг Уэльса. Мне всегда было неловко зайти туда, но интересно узнать, много ли там таких же валлийцев, как я, которые чувствуют себя несколько осиротевшими в Лондоне. Я думаю, что решением для тех, кто оставил свой язык позади, станет практика языка и поддерживание постоянной связи со своими общинами (спешу добавить, что я не выступаю против мультикультурализма). Я надеюсь, что ресурсы моего самосознания и памяти достаточно велики, чтобы Лондон не вытеснил мою валлийскую сторону личности, а дополнил ее и, возможно, позволил бы мне понять Уэльс и его язык с новой, благодарной и более взрослой точки зрения. Я надеюсь на это, или как мы говорим на валлийском языке: gobeithio.
Информация о валлийском языке
Статьи о проблеме кельтских языков в Великобритании
Мэнский язык: возвращение к жизни
Ирландский язык: мертвый или еще дышит?